Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди	The Tale of Tsar Saltan, of His Son, the Glorious and Mighty Knight Prince Guidon Saltonovich, and of the Fair Swan-Princess
Три девицы под окном	Three fair maidens, late one night,
Пряли поздно вечерком.	Sat and spun by candlelight.
«Кабы я была царица, —	"Were our tsar to marry me,"
Говорит одна девица, —	Said the eldest of the three,
То на весь крещеный мир	"I would cook and I would bake–
Приготовила б я пир».	Oh, what royal feasts I'd make."
«Кабы я была царица, — Говорит ее сестрица, —	Said the second of the three: "Were our tsar to marry me,
То на весь бы мир одна Наткала я полотна».	I would weave a cloth of gold Fair and wondrous to behold."
«Кабы я была царица, —	But the youngest of the three
Третья молвила сестрица, —	Murmured: "If he married me–
Я б для батюшки-царя Родила богатыря».	I would give our tsar an heir Handsome, brave, beyond compare."
Только вымолвить успела,	At these words their chamber door
Дверь тихонько заскрыпела,	Gently creaked– and lo, before
И в светлицу входит царь, Стороны той государь.	These three maidens' very eyes Stood their tsar, to their surprise.
Во всё время разговора	He had listened by their gate
Он стоял позадь забора;	Whither he'd been led by fate,
Речь последней по всему	And the words that he heard last
Полюбилася ему.	Made his heart with love beat fast.
«Здравствуй, красная девица, —	"Greetings, maiden fair," said he–
Говорит он, — будь царица	"My tsaritsa you shall be,
И роди богатыря Мне к исходу сентября.	And, ere next September's done, See that you bear me a son.
Вы ж, голубушки-сестрицы,	As for you, fair sisters two,
Выбирайтесь из светлицы,	Leave your home without ado;
Поезжайте вслед за мной,	Leave your home and follow me
Вслед за мной и за сестрой:	And my bride that is to be.
Будь одна из вас ткачиха,	Royal weaver, YOU I'll make,
А другая повариха».	YOU as royal cook I'll take."
В сени вышел царь-отец.	Then the tsar strode forth, and they
Все пустились во дворец.	Palacewards all made their way.
Царь недолго собирался:	There, he lost no time nor tarried
В тот же вечер обвенчался.	That same evening he was married;
Царь Салтан за пир честной	Tsar Saltan and his young bride
Сел с царицей молодой;	At the feast sat side by side.
А потом честные гости	Then the guests, with solemn air,
На кровать слоновой кости	Led the newly wedded pair
Положили молодых	To their iv'ry couch, snow-white,
И оставили одних.	Where they left them for the night.
В кухне злится повариха,	Bitterly, the weaver sighed,
Плачет у станка ткачиха,	And the cook in passion cried,
И завидуют оне	Full of jealousy and hate
Государевой жене.	Of their sister's happy fate.
А царица молодая, Дела вдаль не отлагая, С первой ночи понесла.	But, by love and duty fired, She conceived, ere night expired, In her royal husband's arms.
В те поры война была.	These were days of war's alarms.
Царь Салтан, с женой простяся, На добра-коня садяся,	Ere he rode forth for the strife, Tsar Saltan embraced his wife,
Ей наказывал себя	Bidding her to take good care
Поберечь, его любя.	Of herself and coming heir;
Между тем, как он далёко	While he battled on the field,
Бьется долго и жестоко,	Forcing countless foes to yield,
Наступает срок родин;	God gave unto her an heir–
Сына бог им дал в аршин,	Lusty, large of limb, and fair.
И царица над ребенком	Like a mother eagle, she
Как орлица над орленком;	Guarded him most jealously;
Шлет с письмом она гонца,	Sent the news of God's glad gift
Чтоб обрадовать отца.	To the tsar, by rider swift.
А ткачиха с поварихой,	But the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	And their mother, sly deceiver,
Извести ее хотят,	Sought to ruin her, so they
Перенять гонца велят;	Had him kidnapped on the way,
Сами шлют гонца другого	Sent another in his stead.
Вот с чем от слова до слова:	Word for word, his message read:
«Родила царица в ночь	"Your tsaritsa, sire, last night
Не то сына, не то дочь;	Was delivered of a fright–
Не мышонка, не лягушку,	Neither son nor daughter, nor
А неведому зверюшку».	Have we seen its like before."
Как услышал царь-отец,	At these words, the royal sire
Что донес ему гонец,	Raved and raged in furious ire,
В гневе начал он чудесить	"Hang that messenger!" roared he,
И гонца хотел повесить;	"Hang him on the nearest tree!"
Но, смягчившись на сей раз,	But, relenting, spared him, and
Дал гонцу такой приказ:	Sent him back with this command:
«Ждать царева возвращенья	"From all hasty steps refrain
Для законного решенья».	Till the tsar comes home again."
Едет с грамотой гонец,	Back the messenger rode fast,
И приехал наконец.	Reached the city gates at last.
А ткачиха с поварихой,	But the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	With their mother, sly deceiver,
Обобрать его велят;	Made him drunk; and in his sleep
Допьяна гонца поят	Stole the message from his keep
И в суму его пустую	And, before he could recover,
Суют грамоту другую —	They replaced it by another.
И привез гонец хмельной	So, with feet unsteady, he
В тот же день приказ такой:	Reached the court with this decree:
«Царь велит своим боярам, Времени не тратя даром, И царицу и приплод Тайно бросить в бездну вод».	"Have the queen and have her spawn Drowned in secret ere the dawn."
Делать нечего: бояре, Потужив о государе	Grieving for their monarch's heir,
И царице молодой,	For the mother young and fair,
В спальню к ней пришли толпой.	Solemnly the tsar's boyards
Объявили царску волю —	Told the queen of this ukaz,
Ей и сыну злую долю,	Of the cruel doom which fate
Прочитали вслух указ,	So unkindly had in wait. This unpleasant duty done,
И царицу в тот же час	Put the queen and put her son
В бочку с сыном посадили,	In a cask, and sealed it fast;
Засмолили, покатили	Tarred it well, and then they cast
И пустили в Окиян —	Cask and burden in the sea–
Так велел-де царь Салтан.	Such, forsooth, the tsar's decree.
В синем небе звезды блещут,	Stars gleam in the dark blue sky,
В синем море волны хлещут;	Dark blue billows heave and sigh.
Туча по небу идет,	Storm clouds o'er the blue sky creep,
Бочка по морю плывет.	While the cask rides o'erthe deep.
Словно горькая вдовица,	Like a widowed bride distressed,
Плачет, бьется в ней царица;	Sobbed the queen and beat her breast,
И растет ребенок там	While the babe to manhood grew
Не по дням, а по часам.	As the hours swiftly flew.
День прошел, царица вопит...	Morning dawned, the queen still waited
А дитя волну торопит:	But her son the billows hailed:
«Ты, волна моя, волна!	"O, you wanton waves so blue –
Ты гульлива и вольна;	Free to come and go are you,
Плещешь ты, куда захочешь,	Dashing when and where you please,
Ты морские камни точишь,	Wearing rocks away with ease –
Топишь берег ты земли,	You, who flood the mountains high,
Подымаешь корабли —	You, who ships raise to the sky–
Не губи ты нашу душу:	Hear my prayer, o waves, and spare us–
Выплесни ты нас на сушу!»	Safely onto dry land bear us."
И послушалась волна:	So the waves, without ado,
Тут же на берег она	Bore the cask and prisoners two
Бочку вынесла легонько	Gently to a sandy shore,
И отхлынула тихонько.	Then, receding, splashed no more.
Мать с младенцем спасена;	Son and mother, safe and sound,
Землю чувствует она.	Feel that they're on solid ground.
Но из бочки кто их вынет?	From their cask, though, who will take them?
Бог неужто их покинет?	Surely God will not forsake them?
Сын на ножки поднялся,	Murmuring: "I wonder how We could break our prison now?" Up the son stood on his toes,
В дно головкой уперся, Понатужился немножко:	Stretched himself, and said:
«Как бы здесь на двор окошко	"Here goes!"–
Нам проделать?» — молвил он,	Thrust his head against the lid,
Вышиб дно и вышел вон.	Burst it out–and forth he slid.
Мать и сын теперь на воле;	Son and mother, free again,
Видят холм в широком поле,	Saw a hillock on a plain;
Море синее кругом, Дуб зеленый над холмом.	On its crest, an oak tree grew; Round them flowed the ocean blue.
Сын подумал: добрый ужин Был бы нам, однако, нужен.	Quoth the son: "Some food and drink Wouldn't come amiss, I think."
Ломит он у дуба сук	From the oak, a branch he rent
И в тугой сгибает лук,	And a sturdy bow he bent.
Со креста снурок шелковый	With the silken cord that hung
Натянул на лук дубовый,	Round his neck, the bow he strung.
Тонку тросточку сломил,	From a slender reed and light,
Стрелкой легкой завострил	Shaped an arrow, true in flight.
И пошел на край долины	Then explored the isle for game,
У моря искать дичины.	Till he to the sea-shore came.
К морю лишь подходит он,	Just as he approached the beach,
Вот и слышит будто стон...	Our young hunter heard a screech..;
Видно на море не тихо;	Of distress at sea it told.
Смотрит — видит дело лихо:	He looked round him, and, behold,
Бьется лебедь средь зыбей,	Saw a swan in evil plight;
Коршун носится над ней;	Circling over it–a kite,
Та бедняжка так и плещет, Воду вкруг мутит и хлещет... Тот уж когти распустил, Клёв кровавый навострил...	Talons spread, and bloodstained beak Poised, prepared her death to wreak, While the helpless bird was splashing, With her wings the waters lashing.
Но как раз стрела запела,	But his shaft, with baneful note,
В шею коршуна задела —	Struck the kite full in the throat.
Коршун в море кровь пролил,	Bleeding, in the sea it fell,
Лук царевич опустил;	Screeching like a soul in hell.
Смотрит: коршун в море тонет	He, with lowered bow, looked on
И не птичьим криком стонет,	As, with beak and wings, the swan,
Лебедь около плывет,	Dealing ruthless blow on blow
Злого коршуна клюет,	On the cruel kite, her foe,
Гибель близкую торопит,	Sped its death, till finally
Бьет крылом и в море топит —	Lifeless it sank in the sea.
И царевичу потом Молвит русским языком:	Then, in Russian accents, she Murmured plain as plain could be:
«Ты, царевич, мой спаситель,	"O, tsarevich, champion peerless,
Мой могучий избавитель,	My deliverer so fearless–
Не тужи, что за меня	Grieve not that because of me
Есть не будешь ты три дня,	Your good shaft is in the sea:
Что стрела пропала в море;	That you'll have to fast three morrows–
Это горе — всё не горе.	This is but the least of sorrows.
Отплачу тебе добром,	Your kind deed I will repay–
Сослужу тебе потом:	I will serve you too, one day;
Ты не лебедь ведь избавил,	'Tis no swan that you set free,
Девицу в живых оставил;	But a maiden charmed, you see;
Ты не коршуна убил,	'Twas a wizard, not a kite,
Чародея подстрелил.	That you slew, O noble knight;
Ввек тебя я не забуду:	I shall ne'er forget your deed–
Ты найдешь меня повсюду,	I'll be with you in your need.
А теперь ты воротись,	Now go back and take your rest–
Не горюй и спать ложись».	All will turn out for the best."
Улетела лебедь-птица,	Then the swan-bird flew from view
А царевич и царица,	While, perforce, the luckless two,
Целый день проведши так,	Famished, laid them down to sleep,
Лечь решились на тощак.	Praying God their souls to keep.
Вот открыл царевич очи;	Driving slumber from his eyes
Отрясая грезы ночи	As the sun rose in the skies,
И дивясь, перед собой	Our tsarevich, much amazed,
Видит город он большой,	At a spacious city gazed,
Стены с частыми зубцами,	Girdled by a wide and tall,
И за белыми стенами	Strong-embattled snow-white wall.
Блещут маковки церквей	Churches golden-domed stood there,
И святых монастырей.	Holy cloisters, mansions fair.
Он скорей царицу будит;	"Mother mine, awaken!" cried he–
Та как ахнет!..	"Oh!" she gasped; he said:
«То ли будет? —	"I see
Говорит он, — вижу я:	Things have only just begun–
Лебедь тешится моя».	My white swan is having tun,"
Мать и сын идут ко граду.	Citywards their steps they bent,
Лишь ступили за ограду,	Through the city gates they went.
Оглушительный трезвон	Belfries thundered overhead
Поднялся со всех сторон:	Loud enough to wake the dead.
К ним народ навстречу валит,	Round them poured a mighty throng,
Хор церковный бога хвалит;	Choir boys praised the Lord in song;
В колымагах золотых	Nobles, splendidly arrayed,
Пышный двор встречает их;	Came in coaches, gold inlaid.
Все их громко величают	All the people cheered them madly,
И царевича венчают	As their prince acclaimed him gladly,
Княжей шапкой, и главой	With his mother's blessing, he,
Возглашают над собой;	Acquiescing graciously,
И среди своей столицы,	That same day began to reign
С разрешения царицы,	In his newly-found domain,
В тот же день стал княжить он	Sat in state upon the throne
И нарекся: князь Гвидон.	And was crowned as Prince Guidon.
Ветер на море гуляет	Breezes o'er the ocean play,
И кораблик подгоняет;	Speed a barque upon its way;
Он бежит себе в волнах	Sails all spread, it skims the seas,
На раздутых парусах.	Running swiftly 'fore the breeze.
Корабельщики дивятся,	Sailors, merchants, crowd the deck,
На кораблике толпятся,	Marvel loud and crane their necks.
На знакомом острову	Wondrous changes meet their view
Чудо видят наяву:	On an island which they knew!
Город новый златоглавый,	There, a golden city grand,
Пристань с крепкою заставой;	Newly built, and fortress stand,
Пушки с пристани палят,	Cannons with a mighty roar
Кораблю пристать велят.	Bid the merchants put to shore.
Пристают к заставе гости;	When the merchants land, Guidon
Князь Гвидон зовет их в гости,	Bids them be his guests anon;
Их он кормит и поит	Feasts them first with meats and wit
И ответ держать велит:	Then he says:
«Чем вы, гости, торг ведете	"Now, masters mine– Tell me what you have for sale,
И куда теперь плывете?»	Whither bound, and whence you hail?"
Корабельщики в ответ:	Said the merchants:
«Мы объехали весь свет,	"If you please. We have sailed the seven seas;
Торговали соболями,	Costly furs, prince, were our ware.
Чернобурыми лисами;	Silver fox and sables rare.
А теперь нам вышел срок,	Now our time is overstayed,
Едем прямо на восток,	East–due East–our course is laid,
Мимо острова Буяна,	Past the Island of Buyan,
В царство славного Салтана...»	Back to gracious Tsar Saltan."
Князь им вымолвил тогда:	"Gentles," murmured Prince Guidon,
«Добрый путь вам, господа, По морю по Окияну	"May fair breezes speed you on,
К славному царю Салтану;	And, when Tsar Saltan you see
От меня ему поклон».	Bow down low to him for me."
Гости в путь, а князь Гвидон	Here the merchants made their bows,
С берега душой печальной	And the prince, with pensive brows,
Провожает бег их дальный;	Watched their ship put out from shore Till it could be seen no more.
Глядь — поверх текучих вод Лебедь белая плывет.	Suddenly, before Guidon Swam the graceful snow-white swan.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!	"Greetings, my fair prince," said she–
Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?» — Говорит она ему.	"Why are you so sad, tell me? Why are you so dismal, say, Like a gloomy, cloudy day?"
Князь печально отвечает: «Грусть-тоска меня съедает,	"Grief is gnawing at my breast," Answered Prince Guidon, distressed.
Одолела молодца:	"I have only one desire–
Видеть я б хотел отца».	I should like to see my sire."
Лебедь князю: «Вот в чем горе!	"Is that all?" was her reply–
Ну, послушай: хочешь в море	"Listen–would you like to fly,
Полететь за кораблем?	Overtake that ship at sea?
Будь же, князь, ты комаром».	Why, then–a mosquito be!"
И крылами замахала,	Then she flapped her pinions two,
Воду с шумом расплескала	Loudly thrashed the waters blue,
И обрызгала его	Drenching him from head to toe
С головы до ног всего.	Ere he could say yes or no.
Тут он в точку уменьшился,	And he hovered, then and there,
Комаром оборотился,	A mosquito, in the air.
Полетел и запищал,	Buzzed, and flying rapidly,
Судно на море догнал,	Overtook the ship at sea,
Потихоньку опустился	Settled noiselessly, and stole
На корабль — и в щель забился.	Out of sight, into a hole.
Ветер весело шумит,	Merrily the breeze is singing,
Судно весело бежит	O'er the waves a ship is winging
Мимо острова Буяна,	Past the Island of Buyan
К царству славного Салтана,	To the realm of Tsar Saltan.
И желанная страна	Now his longed-for land so dear
Вот уж издали видна.	Stands out in the distance, clear,
Вот на берег вышли гости;	Now the ship at anchor rests
Царь Салтан зовет их в гости,	And the merchants, honored guests,
И за ними во дворец	Palacewards their footsteps make
Полетел наш удалец.	With our gallant in their wake.
Видит: весь сияя в злате,	There, in regal raiment, sate
Царь Салтан сидит в палате	Tsar Saltan in royal state.
На престоле и в венце	On his head–his jeweled crown;
С грустной думой на лице;	On his face–a pensive frown,
А ткачиха с поварихой,	While the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	And their mother, sly deceiver,
Около царя сидят	Sitting on his left and right,
И в глаза ему глядят.	Stared at him with all their might.
Царь Салтан гостей сажает	Tsar Saltan, with royal grace,
За свой стол и вопрошает:	Gave the merchants each his place,
«Ой вы, гости-господа,	Then he said: "Now, masters mine,
Долго ль ездили? куда?	Sailed you far across the brine?
Ладно ль за морем, иль худо?	Are things well where you have been?
И какое в свете чудо?»	What strange wonders have you seen?"
Корабельщики в ответ:	Quoth the merchants:
«Мы объехали весь свет;	"If you please, We have sailed the seven seas;
За морем житье не худо,	Peace reigns overseas, serene.
В свете ж вот какое чудо:	There, we saw this wondrous scene:
В море остров был крутой,	There's an island in the sea,
Не привальный, не жилой;	Shores as steep as steep can be;
Он лежал пустой равниной;	Cheerless once, deserted, bare–
Рос на нем дубок единый;	Nothing but an oak grew there.
А теперь стоит на нем	Now it has a new-built city,
Новый город со дворцом,	Stately mansions, gardens pretty,
С златоглавыми церквами,	Churches tall with domes of go
С теремами и садами,	Fair and wondrous to behold.
А сидит в нем князь Гвидон;	Prince Guidon reigns there, and
Он прислал тебе поклон».	Sends his compliments to thee.'
Царь Салтан дивится чуду; Молвит он:	Here the tsar said, in amaze:
«Коль жив я буду,	"If but God prolong my days,
Чудный остров навещу,	I shall visit this strange isle,
У Гвидона погощу».	Guest with this Guidon a while."
А ткачиха с поварихой,	But the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	With their mother, sly deceiver,
Не хотят его пустить	Did not wish to let their tsar
Чудный остров навестить.	See this wondrous isle so far.
«Уж диковинка, ну право, —	"What a wonder," quoth the cook,
Подмигнув другим лукаво,	Winking at the others"Look:
Повариха говорит, — Город у моря стоит!	There's a city by the shore!
Знайте, вот что не безделка:	Have you heard the like before? Here's a wonder, though, worth telling–
Ель в лесу, под елью белка, Белка песенки поет	There's a little squirrel dwelling In a fir tree; all day long,
И орешки всё грызет,	Cracking nuts, it sings a song.
А орешки не простые,	Nuts–most wondrous to behold!
Всё скорлупки золотые,	Every shell is solid gold;
Ядра — чистый изумруд;	Kernels–each an emerald pure!
Вот что чудом-то зовут».	That's a wonder, to be sure."
Чуду царь Салтан дивится,	Tsar Saltan thought this most curious,
А комар-то злится, злится —	Our mosquito waxed most furious
И впился комар как раз	And, with his mosquito might,
Тетке прямо в правый глаз.	Stung his aunt's right eye, in spite.
Повариха побледнела,	Turning pale, she swooned from pain–
Обмерла и окривела.	But her eye ne'er saw again.
Слуги, сватья и сестра	Sister, serving maids and mother,
С криком ловят комара.	Chased him, tripping one another,
«Распроклятая ты мошка!	Screamed: "You cursed insect, you!
Мы тебя!..»	Only wait!"
А он в окошко,	But he just flew
Да спокойно в свой удел	Through a casement, o'erthe main,
Через море полетел.	Swiftly to his own domain.
Снова князь у моря ходит,	Pensively Guidon once more
С синя моря глаз не сводит;	Gazes seaward from the shore.
Глядь — поверх текучих вод	Suddenly, before his sight
Лебедь белая плывет.	Swam the graceful swan, snow-white.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!	"Greetings, my fair prince," said she–
Что ж ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?« — Говорит она ему.	"Why are you so sad, tell me? Why are you so dismal, say Like a gloomy, cloudy day?"
Князь Гвидон ей отвечает: «Грусть-тоска меня съедает;	"Grief is gnawing at my breast," Answered Prince Guidon, distressed–
Чудо чудное завесть	"There's a wonder, I confess,
Мне б хотелось.	That I'm burning to possess.
Где-то есть	'Tis a wonder well worth telling–
Ель в лесу, под елью белка;	Somewhere, there's a squirrel dwelling
Диво, право, не безделка —	In a fir tree; all day long,
Белка песенки поет, Да орешки всё грызет,	Cracking nuts, it sings a song.
А орешки не простые,	Nuts, most wondrous, I am told;
Всё скорлупки золотые,	Every shell is solid gold,
Ядра — чистый изумруд;	Kernels–each an emerald pure.
Но, быть может, люди врут».	But can I of this be sure?"
Князю лебедь отвечает:	Here the swan said in reply:
«Свет о белке правду бает;	"Yes–this rumor does not lie;
Это чудо знаю я;	Marvel not–though this may be
Полно, князь, душа моя,	Strange for you, 'tis not for me.
Не печалься; рада службу	Grieve not–I will gladly do
Оказать тебе я в дружбу».	This slight service, prince, for you."
С ободренною душой Князь пошел себе домой;	Home he sped with cheerful stride,
Лишь ступил на двор широкий —	Gained his palace courtyard wide.
Что ж? под елкою высокой,	There, beneath a fir–behold!–
Видит, белочка при всех Золотой грызет орех,	Cracking nuts all made of gold,
Изумрудец вынимает, А скорлупку собирает, Кучки равные кладет И с присвисточкой поет	Emeralds left and right a-flinging, Sat that wonder-squirrel, singing: "Through the garden there she goes, Tripping on her dainty toes." With its tail the squirrel sweeps Shells and stones in tidy heaps,
При честном при всем народе:	While a charmed and happy throng
Во саду ли, в огороде.	Listened to the squirrel's song.
Изумился князь Гвидон.	Struck with wonder, Prince Guidon
«Ну, спасибо, — молвил он, —	Whispered softly: "Thank you, swan!
Ай да лебедь — дай ей боже,	God grant you felicity
Что и мне, веселье то же».	And such joy as you gave me."
Князь для белочки потом	Then a squirrel's house he built.
Выстроил хрустальный дом,	Crystal, glass, and silver gilt;
Караул к нему приставил И притом дьяка заставил	Set a guard, a scribe as well,
Строгий счет орехам весть.	Who recorded every shell.
Князю прибыль, белке честь.	Thus the prince's treasures grew, And the squirrel's glory too.
Ветер по морю гуляет	Breezes o'er the ocean play
И кораблик подгоняет;	Speed a barque upon its way;
Он бежит себе в волнах	Sails all spread, it skims the seas,
На поднятых парусах	Running swiftly "fore the breeze
Мимо острова крутого,	Past a craggy island, where
Мимо города большого:	Stands a city, proud and fair.
Пушки с пристани палят,	Cannons with a mighty roar
Кораблю пристать велят.	Bid the merchants put to shore;
Пристают к заставе гости;	When the merchants land, Guidon
Князь Гвидон зовет их в гости,	Bids them be his guests anon;
Их и кормит и поит	Feasts them first with meats and wine,
И ответ держать велит:	Then he says:
«Чем вы, гости, торг ведете	"Now, masters mine– Tell me what you have for sale,
И куда теперь плывете?»	Whither bound, and whence you hail?"
Корабельщики в ответ:	Said the merchants:
«Мы объехали весь свет,	"If you please,
Торговали мы конями,	We have sailed the seven seas,
Всё донскими жеребцами,	Selling horses, Prince Guidon–
А теперь нам вышел срок —	Stallions from the steppes of Don.
И лежит нам путь далек:	We are overdue, you know, And we still have far to go–
Мимо острова Буяна,	Past the Island of Buyan,
В царство славного Салтана...»	Back to gracious Tsar Saltan."
Говорит им князь тогда:	"Gentles," murmured Prince Guidon–
«Добрый путь вам, господа,	"May fair breezes speed you on
По морю по Окияну	O'er the ocean, o'er the main,
К славному царю Салтану;	Back to Tsar Saltan again,
Да скажите: князь Гвидон	When your gracious tsar you see,
Шлет царю-де свой поклон».	Give him compliments from me."
Гости князю поклонились,	Bowing low before him, they
Вышли вон и в путь пустились.	Left Guidon and sailed away.
К морю князь — а лебедь там	He, though, hastened to the shore,
Уж гуляет по волнам.	Where he met the swan once more,
Молит князь: душа-де просит,	Told her that his heart was burning,
Так и тянет и уносит...	For his sire, his soul was yearning...
Вот опять она его Вмиг обрызгала всего:	In the twinkling of an eye
В муху князь оборотился,	He became a tiny fly,
Полетел и опустился	And he flew across the sea
Между моря и небес	Where, 'twixt sky and ocean, he
На корабль — и в щель залез.	Settled on the deck and stole
Ветер весело шумит,	Out of sight into a hole.
Судно весело бежит	Merrily the breeze is singing,
Мимо острова Буяна,	O'er the waves a ship is winging, Past the Island of Buyan,
В царство славного Салтана —	To the realm of Tsar Saltan,
И желанная страна	Now his longed-for land so dear,
Вот уж издали видна;	Stands out in the distance, clear,
Вот на берег вышли гости;	Now the ship at anchor rests,
Царь Салтан зовет их в гости,	And the merchants, honored guests,
И за ними во дворец	Palacewards their footsteps make
Полетел наш удалец.	With our gallant in their wake.
Видит: весь сияя в злате,	There, in regal raiment, sate
Царь Салтан сидит в палате	Tsar Saltan in royal state.
На престоле и в венце,	On his head–his jeweled crown,
С грустной думой на лице.	On his face–a' pensive frown,
А ткачиха с Бабарихой	While the one-eyed cook, and weaver,
Да с кривою поварихой	And their mother, sly deceiver,
Около царя сидят,	Sit around the tsar and stare
Злыми жабами глядят.	At him with a toad-like glare.
Царь Салтан гостей сажает	Tsar Saltan, with royal grace,
За свой стол и вопрошает:	Gave the merchants each his place,
«Ой вы, гости-господа,	Then he said: "Now, masters mine–
Долго ль ездили? куда?	Sailed you far across the brine?
Ладно ль за морем, иль худо,	Are things well where you have been?
И какое в свете чудо?»	What strange wonders have you seen?"
Корабельщики в ответ:	Quoth the merchants:
«Мы объехали весь свет;	"If you please, We have sailed the seven seas;
За морем житье не худо;	Peace reigns overseas, serene.
В свете ж вот какое чудо:	There, we saw this wondrous scene:
Остров на море лежит,	On an island, far away,
Град на острове стоит	Stands a city, grand and gay–
С златоглавыми церквами,	Churches tall, with golden domes,
С теремами да садами;	Gardens green and stately homes;
Ель растет перед дворцом,	By the palace grows a fir
А под ней хрустальный дом;	In whose shade, O royal sir, Stands a crystal cage; and there
Белка там живет ручная,	Dwells a squirrel, strange and rare–
Да затейница какая!	Full of frolic; all day long,
Белка песенки поет, Да орешки всё грызет,	Cracking nuts, it sings a song,
А орешки не простые,	Nuts, most wondrous to behold–
Всё скорлупки золотые,	Every shell is solid gold,
Ядра — чистый изумруд;	Kernels–each an emerald bright;
Слуги белку стерегут,	Sentries guard it day and night,
Служат ей прислугой разной —	It has slaves, like any lord,
И приставлен дьяк приказный Строгий счет орехам весть;	Yes, and scribes each nut record.
Отдает ей войско честь;	Troops in passing give salute
Из скорлупок льют монету,	With their martial drum and flute.
Да пускают в ход по свету;	Maidens store these gems away Under lock and key each day;
Девки сыплют изумруд	Coins are minted from each shell,
В кладовые, да под спуд;	Coins with which they buy and sell.
Все в том острове богаты,	People live in plenty there,
Изоб нет, везде палаты;	Not in huts, but mansions fair.
А сидит в нем князь Гвидон;	Prince Guidon reigns there, and he
Он прислал тебе поклон».	Sends his compliments to thee."
Царь Салтан дивится чуду.	Here the tsar said, in amaze:
«Если только жив я буду,	"If but God prolong my days,
Чудный остров навещу,	I shall visit this strange isle
У Гвидона погощу».	Guest with this Guidon a while."
А ткачиха с поварихой,	But the cook, and royal weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	With their mother, sly deceiver,
Не хотят его пустить	Did not wish to let the tsar
Чудный остров навестить.	See this wondrous isle so far.
Усмехнувшись исподтиха,	And the weaver, smiling wryly,
Говорит царю ткачиха:	Thus addressed the tsar, most slyly:
«Что тут дивного? ну, вот!	"Wherein lies this wonder, pray?
Белка камушки грызет,	Squirrels cracking nuts all day–
Мечет золото и в груды Загребает изумруды;	Heaping emeralds, we're told, Left and right a-throwing gold!
Этим нас не удивишь,	Nothing strange in this see I!
Правду ль, нет ли говоришь.	Be this true, or but a lie,
В свете есть иное диво:	I know of a better wonder.
Море вздуется бурливо,	Lo! The ocean swells in thunder,
Закипит, подымет вой,	Surges with a mighty roar,
Хлынет на берег пустой,	Overflows a barren shore,
Разольется в шумном беге, И очутятся на бреге,	Leaving, wonderful to see,
В чешуе, как жар горя, Тридцать три богатыря,	Thirty stalwart knights and three, All in mail a-gleaming bright, Marching proudly left and right;
Все красавцы удалые,	Each one brave beyond compare,
Великаны молодые,	Tall of stature, young and fair,
Все равны, как на подбор,	All alike beyond belief,
С ними дядька Черномор.	Led by Chernomor, their chief.
Это диво, так уж диво,	That's a wonder, now, for you,
Можно молвить справедливо!»	Marvelously strange, but true."
Гости умные молчат,	Wisely, though, the guests were mute–
Спорить с нею не хотят.	They with her did not dispute.
Диву царь Салтан дивится,	But the tsar waxed very curious,
А Гвидон-то злится, злится...	And Guidon waxed very furious,
Зажужжал он и как раз	Fiercely buzzed and settled right
Тетке сел на левый глаз,	On his aunt's left eye, in spite.
И ткачиха побледнела:	Turning pale, she gave a cry–
«Ай!» и тут же окривела;	She was blinded in her eye.
Все кричат:	Screams of anger filled the air–
«Лови, лови, Да дави ее, дави...	"Catch it! kill that insect there!
Вот ужо! постой немножко, Погоди...»	O you nasty insect, you!"
А князь в окошко,	But Guidon just calmly flew Through the casement, o'erthe main,
Да спокойно в свой удел Через море прилетел.	Swiftly to his own domain.
Князь у синя моря ходит,	By the blue sea he is pacing,
С синя моря глаз не сводит;	On the blue sea he is gazing.
Глядь — поверх текучих вод	And once more, before his sight
Лебедь белая плывет.	Swam the graceful swan, snow-white.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!	"Greetings, my fair prince," said she,
Что ты тих, как день ненастный?	"Why are you so sad, tell me?
Опечалился чему?» — Говорит она ему.	Why are you so dismal, say, Like a gloomy, cloudy day?"
Князь Гвидон ей отвечает: «Грусть-тоска меня съедает —	"Grief is gnawing at my breast," Answered Prince Guidon, distressed–
Диво б дивное хотел	"There's a wonder, I confess,
Перенесть я в мой удел».	That I'm longing to possess,"
«А какое ж это диво?»	"Tell me then, what is this wonder?"
— Где-то вздуется бурливо	"Somewhere swells the sea in thunder,
Окиян, подымет вой,	Breakers surge, and with a roar,
Хлынет на берег пустой, Расплеснется в шумном беге,	Sweeping o'er a barren shore,
И очутятся на бреге,	Leave behind, for all to see
В чешуе, как жар горя, Тридцать три богатыря, Все красавцы молодые, Великаны удалые,	Thirty stalwart knights and three, All in mail a-gleaming bright, Marching proudly left and right; Each one brave beyond compare, Tall of stature, young and fair.
Все равны, как на подбор,	All alike beyond belief,
С ними дядька Черномор.	Led by Chernomor, their chief."
Князю лебедь отвечает:	In reply, the snow-white swan
«Вот что, князь, тебя смущает?	Murmured: "Is this all, Guidon?
Не тужи, душа моя,	Wonder not– though this may be
Это чудо знаю я.	Strange for you, 'tis not for me,
Эти витязи морские	or these sea-knights, prince, are none
Мне ведь братья все родные.	But my brothers, every one.
Не печалься же, ступай,	Do not grieve; go home and wait,
В гости братцев поджидай».	Meet my brothers at your gate."
Князь пошел, забывши горе,	He obeyed her cheerfully,
Сел на башню, и на море Стал глядеть он; море вдруг	Climbed his tower and scanned the seas
Всколыхалося вокруг,	Lo! the waters, with a roar.
Расплескалось в шумном беге	Seethed and swept the barren shore,
И оставило на бреге	Leaving, wonderful to see,
Тридцать три богатыря;	Thirty stalwart knights and three,
В чешуе, как жар горя,	All in mail a-gleaming bright,
Идут витязи четами,	Marching proudly left and right,
И, блистая сединами, Дядька впереди идет	Two by two; and Chernomor, Hoary-headed, went before, Leading them in martial state
И ко граду их ведет.	Right up to the city gate,
С башни князь Гвидон сбегает,	Prince Guidon, with flying feet,
Дорогих гостей встречает;	Ran in haste his guests to greet;
Второпях народ бежит;	Crowds pressed round in unbelief.
Дядька князю говорит:	"Prince," proclaimed the hoary chief–
«Лебедь нас к тебе послала	"It is by the swan's request
И наказом наказала	And, at her express behest,
Славный город твой хранить	We have come from out the sea Your fair city's guards to be.
И дозором обходить.	Henceforth, from the ocean blue,
Мы отныне ежеденно Вместе будем непременно	We will always come to you
У высоких стен твоих Выходить из вод морских,	Every day, on guard to stand By your lofty walls so grand.
Так увидимся мы вскоре, А теперь пора нам в море;	Now, however, we must go– We're not used to land, you know:
Тяжек воздух нам земли».	We'll return, I promise you."
Все потом домой ушли.	And they disappeared from view.
Ветер по морю гуляет	Breezes o'erthe ocean play
И кораблик подгоняет;	Speed a barque upon its way;
Он бежит себе в волнах	Sails all spread, it skims the seas,
На поднятых парусах	Running swiftly 'fore the breeze,
Мимо острова крутого,	Past a craggy island, where
Мимо города большого;	Stands a city, proud and fair.
Пушки с пристани палят,	Cannons with a mighty roar
Кораблю пристать велят.	Bid the merchants put to shore;
Пристают к заставе гости.	When the merchants land, Guidon
Князь Гвидон зовет их в гости,	Bids them be his guests anon;
Их и кормит и поит	Feasts them first with meat and wine,
И ответ держать велит:	Then he says:
«Чем вы, гости, торг ведете?	"Now, masters mine– Tell me what you have for sale,
И куда теперь плывете?»	Whither bound, and whence you hail?"
Корабельщики в ответ:	Said the merchants:
«Мы объехали весь свет;	"If you please, We have sailed the seven seas;
Торговали мы булатом,	Swords of Damask steel we've sold,
Чистым серебром и златом,	Virgin silver, too, and gold.
И теперь нам вышел срок;	Now we're overdue, you know,
А лежит нам путь далек,	And we still have far to go–
Мимо острова Буяна,	Past the Island of Buyan,
В царство славного Салтана».	Back to gracious Tsar Saltan,"
Говорит им князь тогда:	"Gentles," murmured Prince Guidon–
«Добрый путь вам, господа,	"May fair breezes speed you on,
По морю по Окияну	O'er the ocean, o'er the main,
К славному царю Салтану.	Back to Tsar Saltan again.
Да скажите ж: князь Гвидон	Yes, and when your tsar you see,
Шлет-де свой царю поклон».	Give him compliments from me."
Гости князю поклонились,	Bowing low before him, they
Вышли вон и в путь пустились.	Left the prince and sailed away.
К морю князь, а лебедь там	He, though, hastened to the shore
Уж гуляет по волнам.	Where he met the swan once more;
Князь опять: душа-де просит...	Told her that his heart was burning,
Так и тянет и уносит...	For his sire, his soul was yearning...
И опять она его	So she drenched him, head to toe.
Вмиг обрызгала всего.	In a trice, he shrank, and lo!
Тут он очень уменьшился,	Ere or he could even gasp,
Шмелем князь оборотился,	He had turned into a wasp.
Полетел и зажужжал;	Then he buzzed, and rapidly
Судно на море догнал,	Overtook the ship at sea;
Потихоньку опустился	Gently settled aft, and stole
На корму — и в щель забился.	Out of sight into a hole.
Ветер весело шумит,	Merrily the breeze is singing,
Судно весело бежит	O'erthe waves a ship is winging
Мимо острова Буяна,	Past the Island of Buyan
В царство славного Салтана,	To the realm of Tsar Saltan.
И желанная страна	Now his longed-for land so dear
Вот уж издали видна.	Stands out in the distance, clear.
Вот на берег вышли гости.	Now the ship at anchor rests,
Царь Салтан зовет их в гости,	And the merchants, honored guests
И за ними во дворец	Palacewards their footsteps make
Полетел наш удалец.	With our gallant in their wake.
Видит, весь сияя в злате,	There, in regal raiment, sate
Царь Салтан сидит в палате	Tsar Saltan in royal state.
На престоле и в венце,	On his head–his jeweled crown,
С грустной думой на лице.	On his face–a pensive frown,
А ткачиха с поварихой,	Near him–royal cook, and weaver
С сватьей бабой Бабарихой,	And their mother, sly deceiver.
Около царя сидят — Четырьмя все три глядят.	With four eyes, though they be three, Stare at him voraciously.
Царь Салтан гостей сажает	Tsar Saltan, with royal grace,
За свой стол и вопрошает:	Gave the merchants each his place.
«Ой вы, гости-господа,	Then he said: "Now, masters mine–
Долго ль ездили? куда?	Sailed you far across the brine?
Ладно ль за морем иль худо?	Are things well where you have been?
И какое в свете чудо?»	What strange wonders have you seen?"
Корабельщики в ответ:	Quoth the merchants:
«Мы объехали весь свет;	"If you please, We have sailed the seven seas;
За морем житье не худо;	Peace reigns overseas, serene,
В свете ж вот какое чудо:	There we saw this wondrous scene:
Остров на море лежит,	There's an island far away–
Град на острове стоит,	On this isle–a city gay;
Каждый день идет там диво:	There, each dawn brings in new wonders:
Море вздуется бурливо,	There, the ocean swells and thunders,
Закипит, подымет вой,	Breakers, with a mighty roar,
Хлынет на берег пустой,	Foaming, flood its barren shore,
Расплеснется в скором беге —	Leaving, wonderful to see,
И останутся на бреге Тридцать три богатыря,	Thirty stalwart knights and three
В чешуе златой горя,	All in mail a-gleaming bright Marching proudly left and right,
Все красавцы молодые, Великаны удалые,	Each one brave beyond compare Tall of stature, young and fair,
Все равны, как на подбор; Старый дядька Черномор	All alike beyond belief; Hoary Chernomor, their chief,
С ними из моря выходит	Marches with them from the deep,
И попарно их выводит,	Counts them off, by twos, to keep
Чтобы остров тот хранить	Guard of this fair isle; and they
И дозором обходить —	Cease patrol nor night nor day.
И той стражи нет надежней,	Nor can you find guards so true,
Ни храбрее, ни прилежней.	Vigilant and fearless, too.
А сидит там князь Гвидон;	Prince Guidon reigns there, and he
Он прислал тебе поклон».	Sends his compliments to thee."
Царь Салтан дивится чуду.	Here the tsar said, in amaze:
«Коли жив я только буду,	"If but God prolong my days,
Чудный остров навещу	I shall visit this strange isle,
И у князя погощу».	Guest with this Guidon a while."
Повариха и ткачиха	Silent were the cook and weaver.
Ни гугу — но Бабариха	But their mother, sly deceiver,
Усмехнувшись говорит:	Said, as she smiled crookedly:
«Кто нас этим удивит?	"You may think this strange–not we!
Люди из моря выходят	Fancy! Idle mermen play
И себе дозором бродят!	Sentry–go on land all day!
Правду ль бают, или лгут,	Be this true, or but a lie,
Дива я не вижу тут.	Nothing strange in this see I–
В свете есть такие ль дива?	Stranger things exist, mark you–
Вот идет молва правдива:	This report, though, is quite true:
За морем царевна есть,	There's a young princess, they say,
Что не можно глаз отвесть:	That she charms all hearts away.
Днем свет божий затмевает,	Brighter than the sun at noon,
Ночью землю освещает,	She outshines the midnight moon,
Месяц под косой блестит,	In her braids a crescent beams,
А во лбу звезда горит.	On her brow, a bright star gleams.
А сама-то величава,	She herself is sweet of face.
Выплывает, будто пава;	Full of majesty and grace.
А как речь-то говорит,	When she speaks, her voice doth seem
Словно реченька журчит.	Like the music of a stream.
Молвить можно справедливо,	That's a wonder, now, for you–
Это диво, так уж диво».	Marvelously strange, but true."
Гости умные молчат:	Wisely, though, the guests prefer
Спорить с бабой не хотят.	Not to bandy words with her.
Чуду царь Салтан дивится —	Tsar Saltan, he waxed most curious,
А царевич хоть и злится,	Our tsarevich waxed most furious,
Но жалеет он очей	But decided that he'd spare
Старой бабушки своей:	Granny's eyes for her gray hair.
Он над ней жужжит, кружится —	Buzzing like a bumble-bee,
Прямо на нос к ней садится,	Round his granny circled he,
Нос ужалил богатырь:	Stung her nose with all his might,
На носу вскочил волдырь.	Raising blisters red and white.
И опять пошла тревога:	Panic once more filled the air:
«Помогите, ради бога!	"Murder! catch that insect there!
Караул! лови, лови,	Help! O don't you let it go!
Да дави его, дави...	Catch it!–hold it!–kill it!–O!
Вот ужо! пожди немножко,	O, you nasty insect, you!
Погоди!..»	Just you wait!"
А шмель в окошко,	Guidon, though, flew
Да спокойно в свой удел Через море полетел.	Through the casement, o'erthe main Back to his domain again.
Князь у синя моря ходит,	By the sea, the prince now paces,
С синя моря глаз не сводит;	On the blue sea now he gazes,
Глядь — поверх текучих вод	Suddenly, before Guidon
Лебедь белая плывет.	Swam the graceful snow-white swan.
«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!	"Greetings, my fair prince," said she
Что ж ты тих, как день ненастный?	"Why are you so sad, tell me?
Опечалился чему?» — Говорит она ему.	Why are you so dismal, say, Like a gloomy, cloudy day?"
Князь Гвидон ей отвечает: «Грусть-тоска меня съедает:	"Grief is gnawing at my breast," Answered Prince Guidon, distressed
Люди женятся; гляжу,	"Every youth has his own bride–
Неженат лишь я хожу».	Only I unmarried bide."
— А кого же на примете Ты имеешь? —	"Who is she you wish to wed? Tell me, now."
«Да на свете, Говорят, царевна есть,	Guidon then said: "There's a fair princess; they say
Что не можно глаз отвесть.	That she charms both young and old–
Днем свет божий затмевает,	Brighter than the sun at noon,
Ночью землю освещает —	She outshines the midnight moon;
Месяц под косой блестит,	In her braids, a crescent beams,
А во лбу звезда горит.	On her brow, a bright star gleams.
А сама-то величава,	She herself is sweet of face,
Выступает, будто пава;	Full of majesty and grace.
Сладку речь-то говорит,	When she speaks, her sweet voice seems
Будто реченька журчит.	Like the flow of tinkling streams.
Только, полно, правда ль это?»	Is this true, though, or a lie?"
Князь со страхом ждет ответа.	Anxiously, he waits reply.
Лебедь белая молчит	Silently, the snow-white swan
И, подумав, говорит:	Pondered; then she said:
«Да! такая есть девица.	"Guidon– Yes–this maiden I can find;
Но жена не рукавица:	But a wife's no mitten, mind,
С белой ручки не стряхнешь,	From your lily hand to cast,
Да за пояс не заткнешь.	Or unto your belt make fast;
Услужу тебе советом —	Listen now to my advice:
Слушай: обо всем об этом	Weigh this matter well–think twice,
Пораздумай ты путем,	So that on your marriage morrow
Не раскаяться б потом».	You do not repent in sorrow."
Князь пред нею стал божиться,	Here Guidon with ardor swore
Что пора ему жениться, Что об этом обо всем Передумал он путем;	That he'd thought of this before; That 'twas high time he was married,
Что готов душою страстной	Too long single had he tarried;
За царевною прекрасной	That for this princess so fair
Он пешком идти отсель	He would any perils dare, Sacrifice his very soul,
Хоть за тридевять земель.	Barefoot, walk right to the pole.
Лебедь тут, вздохнув глубоко,	Sighing thoughtfully, the swan
Молвила: «Зачем далёко?	Murmured: "Why so far, Guidon?
Знай, близка судьба твоя,	Know, your future bride is here–
Ведь царевна эта — я».	I am that princess, my dear."
Тут она, взмахнув крылами,	Then she spread her wings, to soar
Полетела над волнами	O'er the waves towards the shore.
И на берег с высоты	There, amid a clump of trees,
Опустилася в кусты,	Folded them with graceful ease,
Встрепенулась, отряхнулась	Shook herself, and then and there
И царевной обернулась:	Turned into a maiden fair–
Месяц под косой блестит,	In her braids, a crescent beamed,
А во лбу звезда горит;	On her brow, a bright star gleamed;
А сама-то величава,	She was sweet in form and face,
Выступает, будто пава;	Full of majesty and grace.
А как речь-то говорит,	When she spoke, her sweet voice seemed
Словно реченька журчит.	Like the flow of tinkling streams.
Князь царевну обнимает,	He embraced the fair princess,
К белой груди прижимает	Folded her unto his breast.
И ведет ее скорей	Hand in hand with her he sped
К милой матушки своей.	To his mother dear, and said,
Князь ей в ноги, умоляя:	Falling on his bended knees:
«Государыня-родная!	"Mother darling– if you please,
Выбрал я жену себе,	I have chosen me a bride–
Дочь послушную тебе,	She will be your love and pride,
Просим оба разрешенья,	Your consent we crave to wed,
Твоего благословенья:	And your blessing, too," he said–
Ты детей благослови	"Bless our marriage, so that we
Жить в совете и любви».	Live in love and harmony."
Над главою их покорной	O'er the kneeling pair, she stands,
Мать с иконой чудотворной	Holy icon in her hands,
Слезы льет и говорит:	Smiling through her happy tears,
«Бог вас, дети, наградит».	Saying: "God bless you, my dears."
Князь не долго собирался,	Prince Guidon did not delay–
На царевне обвенчался;	They were married that same day,
Стали жить да поживать,	Settled down, a happy pair,
Да приплода поджидать.	Lacking nothing but an heir.
Ветер по морю гуляет	Breezes o'er the ocean play,
И кораблик подгоняет;	Speed a barque upon its way;
Он бежит себе в волнах	Sails all spread, it skims the seas,
На раздутых парусах	Running swiftly 'fore the breeze,
Мимо острова крутого,	Past a craggy island, where
Мимо города большого;	Stands a city proud and fair.
Пушки с пристани палят,	Cannons with a mighty roar
Кораблю пристать велят.	Bid the merchants put to shore,
Пристают к заставе гости.	When the merchants land, Guidon
Князь Гвидон зовет их в гости,	Bids them be his guests anon;
Он их кормит и поит	Feasts them first with meat and wine,
И ответ держать велит:	Then he says:
«Чем вы, гости, торг ведете	"Now, masters mine– Tell me what you have for sale,
И куда теперь плывете?»	Whither bound and whence you hail?"
Корабельщики в ответ:	Said the merchants:
«Мы объехали весь свет,	"If you please, We have sailed the seven seas,
Торговали мы недаром	Contraband, prince, was our ware,
Неуказанным товаром;	And our profits– rich and rare,
А лежит нам путь далек:	We have far to travel yet–
Восвояси на восток,	Homewards– East– our course is set,
Мимо острова Буяна,	Past the Island of Buyan,
В царство славного Салтана».	Back to gracious Tsar Saltan."
Князь им вымолвил тогда:	"Gentles," murmured Prince Guidon–
«Добрый путь вам, господа,	"May fair breezes speed you on,
По морю по Окияну	O'er the ocean, o'er the main,
К славному дарю Салтану;	Back to Tsar Saltan again.
Да напомните ему, Государю своему:	Pray remind your tsar from me,
К нам он в гости обещался,	That his gracious majesty Said he'd visit us some day:
А доселе не собрался —	We regret his long delay.
Шлю ему я свой поклон».	Give him my regards." Thereon
Гости в путь, а князь Гвидон	Off the merchants went.
Дома на сей раз остался	Guidon This time stayed with his fair bride,
И с женою не расстался.	Never more to leave her side.
Ветер весело шумит,	Merrily the breeze is singing,
Судно весело бежит	O'er the waves a ship is winging
Мимо острова Буяна	Past the Island of Buyan
К царству славного Салтана,	To the realm of Tsar Saltan.
И знакомая страна	Now his longed-for land, so dear,
Вот уж издали видна.	Stands out in the distance, clear.
Вот на берег вышли гости.	Now each merchant is the guest
Царь Салтан зовет их в гости.	Of the tsar, by his behest.
Гости видят: во дворце	On his royal throne of state,
Царь сидит в своем венце,	Crowned in glory, there he sate,
А ткачиха с поварихой,	While the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	And their mother, sly deceiver,
Около царя сидят,	With four eyes, though they be three,
Четырьмя все три глядят.	Stared at him voraciously.
Царь Салтан гостей сажает	Tsar Saltan, with royal grace,
За свой стол и вопрошает:	Gave the merchants each his place.
«Ой вы, гости-господа,	Then he said: "Now, masters mine–
Долго ль ездили? куда?	Sailed you far across the brine?
Ладно ль за морем, иль худо?	Are things well where you have been?
И какое в свете чудо?»	What strange wonders have you seen?"
Корабельщики в ответ:	Quoth the merchants:
«Мы объехали весь свет;	"If you please, We have sailed the seven seas.
За морем житье не худо,	Peace reigns overseas, serene.
В свете ж вот какое чудо:	There, we saw this wondrous scene:
Остров на море лежит,	On an island, far away,
Град на острове стоит,	Stands a city grand and gay–
С златоглавыми церквами,	Churches tall with golden domes,
С теремами и садами;	Gardens green, and stately homes.
Ель растет перед дворцом,	Near its palace grows a fir In whose shade, O royal sir,
А под ней хрустальный дом;	Stands a crystal house; and there
Белка в нем живет ручная,	Dwells a squirrel strange and rare,
Да чудесница какая!	Full of frolic; all day long,
Белка песенки поет Да орешки всё грызет;	Cracking nuts, its sings a song.
А орешки не простые,	Nuts, most wondrous to bekold–
Скорлупы-то золотые,	Shells of purest yellow gold,
Ядра — чистый изумруд;	All its kernels– emeralds bright.
Белку холят, берегут.	Sentries guard it day and night.
Там еще другое диво:	There we saw another wonder–
Море вздуется бурливо,	Every morn, the breakers thunder
Закипит, подымет вой,	And the waves, with mighty roar,
Хлынет на берег пустой,	Overflow the barren shore,
Расплеснется в скором беге, И очутятся на бреге, В чешуе, как жар горя,	Leaving, wonderful to see,
Тридцать три богатыря,	Thirty stalwart knights and three.
Все красавцы удалые,	Each one brave beyond compare,
Великаны молодые,	Tall of stature, young and fair.
Все равны, как на подбор —	All in mail a-gleaming bright, Marching proudly left and right: All alike beyond belief,
С ними дядька Черномор.	Led by Chernomor, their chief.
И той стражи нет надежней,	Nor will you find guards so true,
Ни храбрее, ни прилежней.	Vigilant and fearless, too.
А у князя женка есть,	Prince Guidon reigns there in glory, He is praised in song and story. And his wife is fair, O sire–
Что не можно глаз отвесть:	Gaze on her–you'll never tire.
Днем свет божий затмевает,	Brighter than the sun at noon,
Ночью землю освещает;	She outshines the midnight moon;
Месяц под косой блестит,	In her braids, a crescent beams,
А во лбу звезда горит.	On her brow, a bright star gleams.
Князь Гвидон тот город правит,	Prince Guidon sends his respects,
Всяк его усердно славит;	Bade us say he still expects
Он прислал тебе поклон,	You to visit him one day
Да тебе пеняет он: К нам-де в гости обещался, А доселе не собрался».	And regrets your long delay."
Тут уж царь не утерпел,	All impatient, Tsar Saltan
Снарядить он флот велел.	Gave command his fleet to man,
А ткачиха с поварихой,	But the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	And their mother, sly deceiver,
Не хотят царя пустить	Did their best to keep their tsar
Чудный остров навестить.	From this wondrous isle so far.
Но Салтан им не внимает	He, to their persuasions deaf,
И как раз их унимает:	Bade the women hold their breath.
«Что я? царь или дитя? —	"I'm your tsar and not a child!"
Говорит он не шутя: —	Shouted he in passion wild–
Нынче ж еду!» — Тут он топнул,	"We will sail today. No more!"
Вышел вон и дверью хлопнул.	Stamped his foot and slammed the door.
Под окном Гвидон сидит,	From his casement, silently,
Молча на море глядит:	Prince Guidon gazed at the sea.
Не шумит оно, не хлещет,	Scarce a ripple stirred the deep
Лишь едва, едва трепещет,	As it sighed as though in sleep.
И в лазоревой дали	On the far horizon blue
Показались корабли:	Sails came one by one in view.
По равнинам Окияна Едет флот царя Салтана.	Tsar Saltan's fleet, at long last, O'er the seas was sailing fast.
Князь Гвидон тогда вскочил,	At this sight, Guidon rushed out,
Громогласно возопил:	Uttering a mighty shout:
«Матушка моя родная!	"Mother dear, come hither, do–
Ты, княгиня молодая!	You, my fair princess, come too–
Посмотрите вы туда:	Only look out yonder–there
Едет батюшка сюда».	Sails my father, I declare!"
Флот уж к острову подходит. Князь Гвидон трубу наводит:	Through his spyglass, Prince Guidon Sees the royal fleet sail on;
Царь на палубе стоит	While on deck, his father stands,
И в трубу на них глядит;	Spyglass also in his hands.
С ним ткачиха с поварихой,	With him are the cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой;	And their mother, sly deceiver;
Удивляются оне	Wonder in their gaze, they stare
Незнакомой стороне.	At this isle so strange and fair.
Разом пушки запалили;	In salute the cannons roared,
В колокольнях зазвонили;	Carols sweet from belfries soared.
К морю сам идет Гвидон;	To the shore Guidon then ran,
Там царя встречает он	There to welcome Tsar Saltan,
С поварихой и ткачихой,	And the royal cook, and weaver,
С сватьей бабой Бабарихой;	And their mother, sly deceiver.
В город он повел царя,	Citywards the tsar led he–
Ничего не говоря.	Not a single word said he.
Все теперь идут в палаты:	Now the palace came in sight,
У ворот блистают латы,	Sentries, clad in armor bright.
И стоят в глазах царя	Tsar Saltan looked on to see
Тридцать три богатыря,	Thirty stalwart knights and three–
Все красавцы молодые,	Each one brave beyond compare,
Великаны удалые,	Tall of stature, young and fair,
Все равны, как на подбор,	All alike beyond belief,
С ними дядька Черномор.	Led by Chernomor, their chief.
Царь ступил на двор широкой:	Then he reached the courtyard wide,
Там под елкою высокой	Where a lofty fir he spied. In its shadow–lo, behold,
Белка песенку поет, Золотой орех грызет,	Cracking nuts of solid gold, Sat a little squirrel, singing,
Изумрудец вынимает	Emeralds into sacklets flinging.
И в мешечек опускает; И засеян двор большой Золотою скорлупой.	Golden nutshells lay around On the spacious courtyard ground.
Гости дале — торопливо	Further on the guests now press,
Смотрят — что ж? княгиня — диво:	Meet the wonderful princess:
Под косой луна блестит,	In her braids, a crescent beams,
А во лбу звезда горит;	On her brow, a bright star gleams;
А сама-то величава,	She is sweet of form and face,
Выступает, будто пава,	Full of majesty and grace,
И свекровь свою ведет.	Tsar Saltan's own wife beside her.
Царь глядит — и узнает...	He gazed on and recognized her.
В нем взыграло ретивое!	And his heart began to leap,
«Что я вижу? что такое?	"Am I dreaming in my sleep?"
Как!» — и дух в нем занялся...	Gasped the tsar in stark surprise,
Царь слезами залился,	Tears a-streaming from his eyes,
Обнимает он царицу,	He embraced his wife in pride,
И сынка, и молодицу,	Kissed his son, his son's fair bride;
И садятся все за стол;	Then they all sat down to feast
И веселый пир пошел.	Where their laughter never ceased,
А ткачиха с поварихой,	While the cook, and royal weaver,
С сватьей бабой Бабарихой,	And their mother, sly deceiver,
Разбежались по углам;	Fled and hid beneath the stairs
Их нашли насилу там.	But were dragged out by their hairs.
Тут во всем они признались,	Weeping, each her crimes confessed,
Повинились, разрыдались;	Begged forgiveness, beat her breast.
Царь для радости такой	So the tsar, in his great glee
Отпустил всех трех домой.	Sent them home across the sea,
День прошел — царя Салтана Уложили спать вполпьяна.	Late at night, with tipsy head, Tsar Saltan was put to bed.
Я там был; мед, пиво пил —	I drank beer and mead there–yet
И усы лишь обмочил.	Only got my whiskers wet.